Резюме
В статье представлены результаты открытого сравнительного исследования, целью которого было сравнительное изучение динамики психопатологических расстройств у пациентов с острой шизофренией в процессе терапии рисперидоном и галоперидоном. Материал и методы: 28 больных (средний возраст 26,3±1,2 года) с диагнозом «параноидная шизофрения, период наблюдения менее года» (F20.09 по МКБ-10) с суммарным баллом по шкале PANSS ≥ 60 (средний суммарный балл PANSS — 92,3±5,5) методом случайных выборок были распределены в две группы по 14 больных: получающие галоперидол в дозе 15-20 мг/сут и рисперидон — 6-8 мг/сут. На 4-й и 8-й неделях терапии оценивались динамика состояния (по PANSS) и когнитивные функции (психологическое тестирование). Результаты: при лечении рисперидоном продуктивная симптоматика редуцировалась быстрее, чем при лечении галоперидолом. Редукция негативной симптоматики наблюдалась в группе рисперидона, но не в группе галоперидола
Отрывок из статьи
В целом, важнейшим фармакологическим свойством большинства атипичных нейролептиков является сочетание умеренно выраженной блокирующей активности в отношении Д2-рецепторов и достаточно мощного антисеротонинергического эффекта, реализуемого на уровне 5-НТ2а-рецепторов [3,12]. Серотониновые рецепторы данного типа широко представлены в лобной коре, и в различных отделах мозга серотонинергическая система оказывает модулирующее влияние на дофаминергические структуры. В частности, в мезокортикальной области серотонин угнетает высвобождение дофамина, соответственно, блокада постсинаптических серотониновых рецепторов ведет к увеличению содержания дофамина. Как известно, развитие негативной симптоматики при шизофрении связывают с гипофункцией дофаминовых нейронов в префронтальных корковых структурах [10], и поэтому данный механизм может рассматриваться как один из ведущих в реализации клинико-фармакологических эффектов атипичных антипсихотиков.
При этом каждый из атипичных нейролептиков характеризуется своеобразием механизмов действия, клинических эффектов и, наконец, значительными различиями в характеристиках безопасности и, соответственно, особенностями терапевтического спектра, что определяет целесообразность назначения конкретного препарата при определенных клинических формах и синдромах [20].
На фармацевтическом рынке России представлено большинство известных сегодня препаратов атипичных нейролептиков. Среди них особого внимания заслуживает рисперидон, на долю которого приходится 60-80 % назначений всех препаратов данной группы в отечественной клинической практике.
Такая популярность рисперидона основана, прежде всего, на оптимальном сочетании эффективности, безопасности и доступности.
Рисперидон — это селективный моноаминергический антипсихотик с уникальным механизмом действия. В основе его эффектов, как и других атипичных нейролептиков, лежит уже упоминавшийся центральный серотонин-дофаминовый антагонизм [2,6, 17, 18].
Редукция психопатологических расстройств у больных острой параноидной шизофренией при использовании рисперидона и галоперидола происходила не только с разным темпом, но и качественно отличалась: при лечении рисперидоном у больных с острой шизофренией продуктивная симптоматика уменьшалась быстрее, чем при лечении галоперидолом, а также отмечалась существенная редукция негативной симптоматики, что не было зарегистрировано в группе больных, леченных галоперидолом. Важной составляющей эффективности рисперидона являлось его влияние на нейрокогнитивные функции у больных с первым психотическим эпизодом: препарат достоверно улучшал нейрокогнитивные функции, уже начиная с 4 нед. терапии. При этом позитивная динамика нейрокогнитивных нарушений у больных с острой шизофренией к концу 4 нед. терапии была прогностически важным показателем для оценки эффективности купирования психоза в целом. Кроме того, при применении рисперидона у больных не наблюдалось экстрапирамидных симптомов и больные субъективно комфортно переносили лечение, что способствовало улучшению комплайенса.
*статья опубликована в научно-практическом журнале «Современная терапия психических расстройств», 2013; №4 — с. 19-24.
